… «Заба-авно» … Почему-то он даже не удивился, поняв, куда привел его след, тянувшийся из самой Пустыни. Собственно, и не удивительно, учитывая, что дорогу на Грунт после войны разведали многие выжившие пустые, из тех, что послабее, кому не светило отъесться на конкурентных харчах в самом Уэко. Забавнее было другое – рыжий риока, кажется и после своей отставки не давал многим покоя. Ворвался, разрушил все, до чего дотянулся, сдох, воскрес, снес сильнейших, вымелся, оставив после себя пыльные завихрения. И свое имя – как олицетворение всех бед Уэко, красную тряпку для тех, что потупее, и для остатков Айзеновских прихвостней. Те, что поумнее, давно послали к меносу всех шинигами с их междусобойными интрижками и пытались тянуть свою вечно пустую и вечно голодную лямку, скрипя зубами, с одинаковым презрением игнорируя и тех, и других. А эти, похоже, были не просто тупыми, а еще и увечными – дырки в башке вместо мозга – это не холлоу. Это – просто брак. Скрипнув зубами, Гриммждо подался в сунидо – только с сухим треском схлопнулся воздух, где мгновение назад находился арранкар. Мгновенно настигнуть, с разгона перешибить маски, не дав им даже опомниться – больно много чести, стряхнуть с себя остатки рейацу, брезгливо не желая иметь с ними ничего общего, с трудом погасить злые искры в глазах. Но злость никуда не исчезает - родившаяся еще в Уэко при одном намеке на знакомое имя, и только разраставшаяся тем больше, чем яснее становилось, что он не ошибся в своих предположениях. Внизу, совсем почти уже рядом светились огни знакомого дома – та половина, где эти странные Куросаки позволяли отлеживаться раненным и убогим человечкам, приползавшим к ним за помощью. Это тоже раздражало: если ты слаб – иди и сдохни. Так было в пустыне. А здесь нуждающийся в помощи получал ее, и это казалось в порядке вещей. От этого знания закладывало уши и становилось тяжело дышать – он не желал быть частью этой системы. Кто сказал, Куросаки, что мне нужна была твоя помощь?! В твоем мире - так принято, вот и спасай!.. Своих! … Санта Тереза была неотвратима, но – понятна. Черный занпакто, взметнувший песчаный вихрь, и запах озона, ударивший в ноздри, когда его лезвие остановило гигантскую секиру квинты – и на мгновение показалось, что мир внезапно качнулся в другую сторону, будто что-то сместилось… изменило направление… Но теперь гордость перехватывала горло, до металлического привкуса на языке, от осознания – что так на самом деле принято… только в другом мире… Какого меноса?! Засунь это себе подальше, что бы это ни было, Куросаки!..
… Куросаки, Куросаки… Слишком много Куросаки! Раздражение вызывало все, что его касалось, все, что он делал. С самого начала, когда этот недошинигами начал путать устоявшуюся картину мира. Да какого?!. Кем он себя возомнил?! Какого беса он вообще появился?! И начал… начал… Гриммджо яростно выдохнул сквозь стиснутые зубы, расправляя сжатые до того в кулаки пальцы, сунул руки в прорези хакама и неспешно опустился на крышу соседнего дома. Темное окно напротив приковывало взгляд … Но больше всего бесило то, что он уже решил выкинуть этого проклятого шинигами из жизни и памяти – когда стало понятно, что тот потерял всю свою силу… Просто обидно было, что ли – и не понятно, за что и почему… и почему казалось, будто – обманули?.. Непонятность – вот что злило больше всего. Пол Уэко носилось с именем рыжего риока на зубах. Раздражало то, что и он сам, невзирая на принятое решение, сорвался невесть куда, едва уловив призрачный намек на знакомое имя, бесили те два уже летающих рассеянными частицами адьюкаса, посчитавших, что могут покуситься на его добычу - не важно, что сам Гриммджо решил, что ему нет до Куросаки никакого дела… Это его добыча!.. Темная занавеска, прожигаемая внимательным недобрым взглядом, уже давно пылала бы синим пламенем, не спрячь арранкар свою рейацу еще на подходах к дому. Раздражение плескалось внутри, не находя выхода и причины – быть, оттого – не желавшее гаснуть. Хотелось – достать мальчишку и выместить всю эту порядком надоевшую муть, столкнуться в бою – чтобы все снова стало понятным и привычным… и невозможность этого – злила больше всего. Проклятый Куросаки! Что ты с собой сделал?.. Какого меноса ты превратился в – это?! Неправильно. Белый зверь внутри скалил клыки, отказываясь признавать, что это – конец. Чертов мальчишка, перевернувший пустой мир – просто не мог вот так вот взять и кончиться. В конце концов, у них бой еще не окончен! Придурок! Вот ведь… идиот… Можно было убить мальчишку – пока он слаб, но … это не бой, это – не то, что нужно, чтобы заставить утихнуть…
…А луна в Генсее – совсем другая…
Что-то сместилось в восприятии, заставив пескуссу взвести мышцы в боевой готовности… Шинигами… Арранкар прикрыл глаза, чуть опустив подбородок к груди, вслушиваясь… Всего один шинигами – где-то на подходах… Что ж – один так один – ему же хуже… и когда тот оказался в пределах досягаемости, арранкар лишь едва повернул голову, бросив через плечо холодный взгляд, оценивая – как удобнее убрать внезапную помеху.
Мелкая и раздражающе слабая, чтобы тратить на нее время – тогда он просто отмахнулся от нее, чтобы сразу приступить к настоящему поединку и позлить тогда еще безымянного риока, чтобы не путалась под ногами и чтобы тот жарче сражался.. что она здесь делает? Именно она? Пришла спасать мальчишку? Презрительная усмешка краем губ и быстрый взгляд, брошенный в сторону темнеющего окна… Куросаки всегда так заводился, стоило чему-либо начать грозить его друзьям… Она – из них?.. Это может быть интересно… Позволив ухмылке расползтись во всю ширь, он развернулся всем корпусом и неторопливо направился к ней, не обращая ни малейшего внимания на направленный в него занпакто…
- Йо, шинигами! Давненько не виделись… - чуть отпустить рейацу, чтоб не питала лишних иллюзий, вместо приветствия, - … Пришла спасать рыжего недомерка? – недоверчиво-презрительным смешком, и остановиться в паре шагов, вопросительно уставившись на темноволосую девчонку, - Правда, что ли?
Отредактировано Grimmjow Jaggerjack (2011-10-09 23:19:24)
